Сто лет назад одной из самых насущных проблем, которые приходилось решать местным властям, была проблема так называемых «литовских беженцев» — так называли семьи, перебравшиеся в Тверскую губернию после начала первой мировой войны. Проблема литовских беженцев была настолько серьезной, что для ее решения был создан специальный комитет по делам литовских беженцев, возглавил который известный и уважаемый земский деятель Янушкевич. Это совершенно забытая страница местной истории, и «Конаковский уезд» решил рассказать о ней подробнее, используя обнаруженные в архивах документы, посвященные этой теме. В областном архиве до сих пор хранится несколько пухлых папок с документами о деятельности этого комитета.
Нашествие беженцев в годы первой мировой было, судя по всему, беспрецедентным. На территории Тверской губернии разместили более 10 тысяч беженцев. Одна из основных задач комитета по литовским беженцам как раз и заключалась в том, чтобы вести постоянный и строгий учет прибывающих беженцев, ведать их размещением, снабжением продуктами и всем необходимым. Хотя комитет назывался «по делам литовских беженцев», собственно литовцев в общей массе беженцев было сравнительно немного — 1400 Больше всего было латышей (4000), на втором месте шли русские (3400), поляки (2500) и евреи (700). На каждого беженца составлялся специальный «беженский билет», в который вписывались данные и самого беженца, и его несовершеннолетних детей. В случае утери билета его дубликат попадал в архивы, и благодаря этому мы теперь знаем, что, например, некая Клеопатра Францевна Войтикус прибыла в Тверь из Тельшевского уезда Ковенской губернии с двумя детьми. А Игнатий Жизерис, видимо, вызвал небольшой переполох, поскольку представил документ о бывшей службе в австрийской армии (напомним, что Австрия воевала на стороне Германии). Тем не менее «беженский билет» выдали и ему.
Кстати, русских беженцев старались как можно быстрее отправить в другие губернии Российской империи. Но в самой Твери и соседних уездах (в том числе в Тверском, Новоторжском, и в нашем Корчевском) скопилось несколько тысяч человек, которых требовалось срочно распределить, поселить, организовать питание и сбор теплых вещей. Под эти нужды военным командованием Тверского округа было временно реквизировано несколько частных домов. Одно из таких общежитий было открыто на улице Семеновской в Твери. Но расселить всех беженцев в Твери было невозможно.
Одна из главных проблем заключалась в том, что среди беженцев было много пожилых людей, нуждавшихся в постоянном уходе. Разумеется, основную массу составляли женщины и дети. Многие беженцы плохо владели русским языком, и для них организовывали курсы русского языка, которые вели учителя из окрестных школ (в том числе из Городенской и Медновской волостей), привлеченные по мобилизационной повинности. В Торжке был создан приют для престарелых беженцев, обслуживающий персонал которого также состоял из беженцев, судя по фамилиям: директором приюта был Франц Шмилпа (или Швилпа – в документе неразборчиво), а помогали ему Марта Андрулис и Изабелла Казимировна Штерберг. Всего в приюте содержалось в разное время несколько десятков престарелых беженцев, списки их регулярно отправлялись в комитет, и устройству одиноких стариков придавалось особое внимание. Так, одного из «старожилов» приюта, 74-летнего, Исидора Минялго, который не имел родственников и вдобавок не говорил по-русски, несколько раз комитет по делам литовских беженцев пытался устроить получше. В документах сохранилось несколько заявлений председателя комитета с просьбой приискать Исидору Минялго в Твери семью или частный дом для более комфортного размещения.
Понятно, что если первых беженцев (первые партии появились в Твери уже в 1915 году, через несколько месяцев после начала войны) старались получше разместить, накормить, устроить, то чем больше беженцев прибывало в Тверь, тем меньше находилось желающих им помогать. В документах комитета постоянно подчеркивается, что городские службы, которым приходилось выполнять просьбы комитета фактически бесплатно, делали все, чтобы ничего не делать. Несколько пронзительных просьб посвящено, например, такой мелкой теме, как ремонт сортира в общежитии беженцев. Похоже, эти просьбы долгое время оставались без ответа.
Вместе с тем находились добрые люди, которые старались всячески помогать людям, потерявшим родину, кров и все накопления. В пользу литовских беженцев регулярно проводились ярмарки по сбору теплых вещей. На одной из них, которая прошла в марте 1916 года, было собрано 120 полотенец, 11 дюжин детских чулков, восемь пар холщовых кальсон, 30 зимних пальто и 42 рубашки. Учитывая, что к тому времени количество беженцев, живших в Твери и окрестностях, перевалило за десять тысяч, все это было, конечно, каплей в море. Тем не менее беженцам старались помогать чем возможно – в частности, сохранились документы о выделении 5000 доз прививок оспенной лимфы.
Сами беженцы также писали бесконечные жалобы и просьбы. Примечательно, что в одной жалобе рассказывается о том, как местный обыватель Мацаревич, представившись уполномоченным комитета по делам литовских беженцев, собирал с беженцев деньги якобы на оформление постоянных паспортов – и собрав кругленькую сумму, исчез.
После Февральской революции новые общественные веяния коснулись и беженцев. Во-первых, беженцы решили сами добиваться решения своей судьбы. Был создан комитет польских беженцев, занимавшийся делами только беженцев польской национальности, во главе с бывшим офицером кавалерии Издебским. Еще позже, когда к власти пришли большевики, и был заключен Брестский мир, многие беженцы стали добиваться возвращения на родину (реэвакуации). Советская власть пошла им навстречу. Для реэвакуации создали три пропускных пункта – в Луге, Торопце и Смоленске. На пропускных пунктах были оборудованы помещения для обогрева, давали горячую пищу и чай. Особенно хочется отметить такой факт: каждый решивший вернуться на родину, получал справку от комитета по делам литовских беженцев с указанием точного количества дней, проведенных на чужбине. Это было нужно для того, чтобы беженцам было удобнее после возвращения взыскивать повышенные проценты по банковским вкладам.
Сам же комитет по делам литовских беженцев был упразднен в мае 1918 года. К тому времени большинство беженцев либо вернулись на родину, либо по каким-то причинам предпочли остаться в Твери. Не исключено, что носители многих прибалтийских фамилий, живущие сегодня в Твери – наследники тех самых «литовских беженцев», об эпопее которых, всколыхнувшей Тверь, сегодня практически никто не вспоминает…
Конаковский уездъ
https://www.facebook.com/konakovsky.yezd/
